Евгений Сартинов - Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

На улице, распрощавшись с Журавлевым, Мазуров угостил Витьку последней сигаретой и рассказал историю жизни Тихони.

— Жил-был красавец парень, девки на него как мухи на мед липли. Только из-за одной из них он паронул своего одноклассника, не до смерти, но прилично. И загремел Ваня Тихомиров на свой первый срок. Мы его с Городненко, майором, — ты его видел — тогда первый раз взяли, еще на мотоцикле. Зацепили буквально в ста метрах от места преступления, он даже кровь с рук смыть не успел. Как мы удивились! Парень был — ну вылитый Сергей Есенин — русые волосы, голубые глаза. Мне даже мысль пришла, что подставили его. Отсидел он тогда лет пять, вышел по амнистии за хорошее поведение. На воле подсел на иглу, и — понеслось! Потом второй залет, третий. Сейчас знаешь сколько ему? Сорок девять. А видел шрамы? Его только на зоне раз десять резали, сам он сколько раз вены себе вспарывал, «кресты» глотал — не сосчитать. «Крест» знаешь что такое?

Витька отрицательно мотнул головой.

— Это когда в хлебный мякиш втыкают два гвоздя, перемотанных резинкой. Хлеб растворяется, и этот «крест» встает поперек кишок.

— Зачем? — не понял Витька.

— А затем, чтобы в госпиталь попасть, все, что угодно, перетерпеть, только бы не работать. Еще, бывает, табак водой разводят и в бедро вкалывают. После этого на недельку ноги отказывают. Тоже отдых. Правда, если не рассчитать, то крякнуть можно. Учись, запоминай, ты же сидеть долго собрался. Пошли в кабинет.

В кабинете Мазуров продолжил рассказ о жизни человека со странной кличкой Тихоня.

— А на нос его ты обратил внимание? Левой ноздри практически нет. Тихону ее в драке порвали, но он тоже в долгу не остался, ушами того хлопца закусил. И не в переносном смысле, а в прямом. Просто откусил и съел!

Витька в этот момент жадно пил воду из стакана, но после слов майора его чуть не вырвало. Перед глазами до сих пор стояли эти скрюченные, узловатые, с обломанными черными ногтями, изрисованные татуированными перстнями пальцы.

Почувствовав настроение парня, Мазуров задал главный вопрос:

— Ну что, Виктор, хочешь такой же вот красивой жизни? Это проще простого, бери все на себя, и в зоне тебе будет почет и уважение. Знаешь, как там таких зовут? «Торпедами», а по-простому — чудаки на букву «м». Правда, за спиной тебя будут обзывать по-другому — «бакланом», за глупость.

— Они убьют меня, — тихо, с отчаянием глядя куда-то в сторону, сказал Витька, — мне же тут жить.

— Да, — согласился Мазуров, — это тоже может быть. Ты, кстати, вообще-то чем решил заниматься? Работать, учиться?

Витька вяло пожал плечами:

— Не знаю. Раньше хотел пожарным стать, а теперь уехал бы отсюда куда подальше. Только куда и на что?

— А бабушка? — поинтересовался Мазуров. — Что она, одна останется?

— Да нет, у нее еще дочь есть, тетка моя, на Некрасова живет, рядом. Я бы уехал…

— Тебе восемнадцать-то уже есть? — припоминал Мазуров.

— Да, весной стукнуло.

— А что не в армии?

— Училище кончал. Правда, и без этого чуть не загребли, но у меня тогда ангина была, оставили дома. Сказали, осенью заберут.

— А куда хотели отправить?

— В морфлот. Здоровье у меня хорошее. Приводов не было, ширево не потреблял.

— А это уже интересно! — обрадовался подполковник.

Мазуров нахмурился, словно вспоминая что-то, потом пошарил по столу, разыскал под бумагами телефонный справочник. Несколько минут он листал страницы, потом набрал номер телефона.

— Это квартира Барановского? Извините, пожалуйста, но мне бы его самого услышать желательно. Я знаю, что четвертый час ночи, но это уголовный розыск, подполковник Мазуров. Да, дело срочное. Здравия желаю, Игорь Авдеевич! Мазуров тебя среди ночи беспокоит. Да, срочное. Слушай, что там с набором? Так, так, так. А еще одного парня пристроить сможешь? Полно вакансий? Да, срочно надо. Послезавтра?! Хорошо! Очень хорошо. Большое спасибо, извинитесь там за меня перед супругой. Спокойной ночи.

Положив трубку, Мазуров значительно посмотрел на Ежова.

— Ну что ж, похоже, что твои мечты, парень, сбываются. Послезавтра утром ты по дополнительному набору отбываешь в морфлот, на Камчатку. Больше того, на подводный ракетоносец. Так что поедешь на три года, далеко и бесплатно. Сможешь там себя проявить — пойдешь в школу мичманов. Юльку к себе вызовешь. Про Кривов забудешь, и про тебя тут забудут.

Витька радостно распрямился.

— В самом деле? — спросил он. Голос его звучал умоляюще. — Может, вы того, просто на понт меня берете?

— Ага, так я и буду тебе в четыре утра поднимать городского военкома для того, чтобы тебе мозги пудрить! Но морфлот и подводная лодка будет тебе только в том случае, — он со значительным видом поднял палец, — если ты мне расскажешь, как все было с Кочиным.

Теперь парень утвердительно кивнул.

— Хорошо, так и быть, — он сосредоточился, даже нахмурился, вспоминая, как все было. — Я действительно шел к себе домой от Юльки, ее предки домой позвали. Тут, смотрю, за пятым бараком кодляк стоит, окликнули. Подхожу, все свои, Петька Сивый, Мазут, Ким…

— Младший, старший? — быстро спросил Мазуров.

— Старший, Юрка. Покалякали, я рассказал, как вы меня на рынке прицепили, потом спрашиваю: "Чего стоим?" А Ким говорит: "Кента надо одного упаковать, бабки за него хорошие дают". Я сразу не врубился, переспросил: "Что сделать"? Он повторил: «Упаковать». И добавил: "Один ара за него большие бабки посулил". А Мазут спрашивает: "А не наколет черножопый?" Ким засмеялся и говорит: "Я тогда его долбаный ларек сожгу на фиг! И машину тоже. Так что завтра гуляем! В двенадцать получаю бабки, набираем винища, и на озеро. Телок там снимем!"

— А Ким разве не колется? — удивился Мазуров.

— Нет, пока полгода в СИЗО сидел, соскочил.

— Значит, ара и ларек? — переспросил подполковник.

— Ну да, это точно, сто процентов. Да, — парень оживился. — Он сказал не так, не машину, он сказал: «Шкоду» сожгу".

— "Шкоду"? — переспросил Мазуров. — Ты точно помнишь, что «шкоду»?

— Да!

"Это уже что-то! — подумал старый сыщик. — Таких машин у нас в городе раз-два, и обчелся, это тебе не «десятка». Может, что и получится".

— Хорошо, давай теперь все это оформим как надо, — кивнул он Витьке и достал из папки чистый лист бумаги. — Сейчас запишем все, а потом разбудим Колесникова. Хватит ему дрыхнуть! Пусть вызывает адвоката и делает все по полной форме.

Астафьеву пришлось ехать на место преступления одному, без старших товарищей по угро. Колодникова он встретил во дворе отделения, но тот уже садился в свой «уазик» и, увидев лейтенанта, только махнул рукой и крикнул:

— Юра, работай сам, у нас тут запарка!

Что случилось, Астафьев спрашивать не стал, ему сейчас было ни до чего, истерзанная душа рвалась в сторону этой чертовой Марьевки.

На этот раз ему достался вполне скоростной «жигуленок», вместе с ним отправился Сычев, и это оперативника не обрадовало. Плоский юмор эксперта он выносил с трудом.

— Ну что, Юрик, снова у нас жмуриков в лесу больше, чем груздей?

Астафьев скривился, изображая улыбку, а Сычев удовлетворенно заржал. Они заехали в морг, взяли медэксперта Эдика Крылова, что Юрия также не обрадовало.

Эдик был своеобразной личностью. По мнению продвинутого на фэнтези Астафьева, патологоанатом внешне походил на этакого гоблина или тролля из очередной книги Толкиена. Круглые, навыкате глаза, лицо с заостренным подбородком. Но особенно его «красили» уши, почти без мочек, остроконечные. Подобный звукоулавливающий аппарат американские аниматоры «дарили» обычно джиннам. Ко всему прочему, Эдик упорно предпочитал модельную стрижку «ежик». Как человека Юрий его не знал, но слышал, что тот свое дело знал отлично и не брезговал тщательно осматривать самые жуткие трупы.

До Марьевки было километров десять по асфальту, затем два километра они проехали по грунтовке, угодили в какую-то топь, застряли в ней насмерть. Пришлось оставить машину и дальше идти пешком.

— Вот так всегда! Андрей там по городу на вездеходе разъезжает, а мы на «Жигулях» в болото лезем, — выказал недовольство Сычев, его изрядно обременял тяжелый служебный дипломат.

— Нет, хорошо я на своей «девятке» сюда не поехал, — уныло вторил ему тащившийся сзади Эдик. — Как знал!

— Я тоже всегда знал, что ты, Эдик, хитрожопый, — скалился Сычев. — За два года себе на покойниках «девятку» сделал. Не подскажешь, каким образом? Или, может, ты еще по совместительству и пирожками приторговываешь?

Эдик исподлобья глянул на своего почти коллегу и угрюмо буркнул:

— Пока нет, это ты у нас тухлым мясом торгуешь. И если буду пирожки делать, то лучше из своих жмуриков, они свежее.

— Ой-ой! Что вы говорите! Каннибал ты, Эдик, одно слово.